Бабушка - оружие страны Советов
Любовь к ней заставила казахстанского спортсмена отказаться от мысли стать политическим невозвращенцем
Ровно 35 лет назад, 26 июля 1976-го, в олимпийском Монреале состоялись квалификационные соревнования по прыжкам в воду с 10-метровой вышки. Алмаатинец Сергей Немцанов, с которым связывались главные надежды на завоевание медали, выступил неудачно и не попал в финальную восьмерку. А назавтра разгорелся грандиозный международный скандал: мировые СМИ сообщили, что гражданин СССР Немцанов попросил политического убежища и не желает возвращаться на родину.
В начале 1976-го Сергею исполнилось 17 лет, и он уже был одним из лидеров советской сборной. От природы предрасположенный к этому виду спорту – невысокий (рост 168 см, «боевой» вес 56 кг), но ладно скроенный, бесстрашный, он к тому же отличался высокой работоспособностью. Как вспоминал его товарищ по команде Владимир Алейник из Белоруссии, Сергей был одержимым – мог совершить за день до трехсот прыжков при норме втрое меньше. Причем в сложности прыжков с ним мало кто был в состоянии конкурировать. Поэтому руководство советской делегации рассчитывало на то, что он сможет побороться за медаль, в том числе и золотую. Кстати, до 1976-го у наших спортсменов не было олимпийских наград в прыжках с вышки (а вот на трамплине был даже чемпион – Владимир Васин, который завоевал «золото» на предыдущих Играх в 1972-м).
Сергей родился на Сахалине. Вскоре его родители развелись (отец, военный летчик, уехал служить в Венгрию, а о матери мало что известно), и мальчик жил во Фрунзе (сейчас Бишкек) с бабушкой, которая стала для него самым близким человеком. Там же он начал заниматься прыжками в воду, но затем остался без тренера, а потому принял решение перебраться в Алма-Ату, к новому своему наставнику – Галине Михеевой. В 1975-м Сергей стал чемпионом СССР среди юношей, впервые побывал в Европе. А за два месяца до Олимпиады он в составе сборной Союза поехал в турне по трем странам – Канаде, США и Мексике. И именно в это время он познакомился с юной американской прыгуньей Кэрролл, дочерью очень состоятельного человека. Позже было много разговоров о том, что именно чувства к ней стали причиной шокировавшего всех бегства Сергея из расположения советской делегации в Монреале. Однако сам он в одном из интервью (уже в конце 1990-х) опроверг такие слухи, сказав, что действительно приятельствовал с Кэрролл, но не более того. Подтверждает это в своих воспоминаниях и известный спортивный журналист Елена Войцеховская, которая в 1976-м была комсоргом сборной СССР и стала победительницей монреальской Олимпиады в прыжках с вышки у женщин. Но версия о страстной любви, из-за которой спортсмен якобы готов был предать Родину, стала едва ли не основной. Видимо, потому что так было удобнее всем: журналисты увидели в ней удивительно романтическую историю, а советские власти не хотели думать, что случившееся могло иметь иные мотивы, кроме сердечных (например, политические). В то же время знакомство во время турне с Кэрролл и другими американскими, канадскими прыгунами наверняка тоже сыграло свою роль в разыгравшейся позже драме. А Сергей, обаятельный и веселый парень, быстро входил в контакт. Вот что пишет Войцеховская: «Сам он был невероятно добрым и честным парнем. Соответственно, и любили его все без исключения… Несмотря на то, что по-английски Сергей знал лишь несколько фраз, к концу недельного пребывания в США в него были по-матерински влюблены все женщины бассейна – от обслуживающего персонала до жен высокопоставленных чиновников международной федерации и бесчисленных мамаш и бабушек американских спортсменов».
Спустя два месяца начались Олимпийские игры. 24 июля состоялась мужская квалификация в прыжках с вышки. Среди участников были победитель двух предыдущих Олимпиад в этой дисциплине опытнейший итальянец Клаус Дибиаси, будущая «звезда» американец Грег Луганис (тогда ему исполнилось только 16 с половиной лет, а позже он станет единственным в мире четырехкратным олимпийским чемпионом – и на вышке, и на трамплине), еще один будущий олимпийский чемпион (в 1980-м в Москве) немец Фальк Хоффман. От сборной СССР заявили Немцанова, Алейника и Давида Амбарцумяна, причем главная ставка делалась на алмаатинца. Но, видимо, он не выдержал ответственности, навалившейся на его юные плечи, «перегорел». К тому же рядом не было тренера Галины Михеевой (она незадолго до этого родила ребенка), которая умела отвлечь подопечного, снять с него психологическое напряжение. В общем, занял Сергей в квалификации лишь 9-е место, тогда как для прохождения в финал нужно было попасть в число восьми лучших. Причем он выступил хуже двух своих товарищей по команде, которые пробились в решающую часть соревнований (в итоге Алейник станет бронзовым призером, пропустив вперед себя Дибиаси и Луганиса, а Амбарцумян займет 7-е место).
И без того подавленному своей неудачей Сергею пришлось выслушать грубую и оскорбительную брань от одного из руководителей советской делегации. А окончательно добило парня принятое на следующий день решение не брать его на товарищеский матч США-СССР (в Америку наша сборная должна была поехать сразу из Монреаля). Это при том, что участие Немцанова планировалась заранее, и все члены команды на собрании пытались за него вступиться. В тот же вечер он ушел из олимпийской деревни и больше не вернулся.
Трудно сказать, какую роль в дальнейших событиях сыграли американские и канадские спецслужбы, но наверняка они имели свой интерес – в годы «холодной войны» было немало попыток сделать невозвращенцами известных советских спортсменов, писателей, артистов. В случае удачи это подавалось так, будто человек, недовольный жизнью в тоталитарном социалистическом обществе, делает выбор в пользу западных ценностей – свободы, демократии и т.д. В общем, чисто пропагандистские штучки. Как рассказывал в том самом интервью конца 1990-х сам Немцанов, он, оскорбленный и униженный несправедливостью, весь в слезах (вспомните его возраст – 17 с половиной лет), вышел из олимпийской деревни вместе с канадскими спортсменами, которые пытались его утешить. Они пили пиво, катались на машине и вдруг, уже вечером, услышали по радио сообщение: «Советский прыгун в воду Немцанов попросил политического убежища в Канаде» (кто-то специально запустил эту информацию). Ночь Сергей провел на какой-то вилле, где из телевизора постоянно звучало: «Немцанов выбрал свободу». А наутро туда пришел один человек и сказал на чистом русском языке: «Дело закрутилось, и теперь если ты захочешь вернуться в СССР, там тебе жизни не будет – из комсомола исключат, карьеру сломают. То есть, назад хода нет». После этого он пообещал: если Сергей подпишет заявление об отказе от советского гражданства и желании получить канадское, то на его счет поступят 40 тысяч долларов – деньги в те годы очень большие, он сможет выбрать любой университет, ему будут созданы все условия для тренировок. И в какой-то момент Сергей уже почти готов был согласиться.
Тем временем судьба Немцанова решалась и на дипломатическом уровне – в СССР отказ советского гражданина возвращаться на родину воспринимали как серьезное поражение в пропагандистской войне, тем более что случившееся уже получило широкий резонанс в мире. Послом в Канаде тогда был Александр Яковлев, будущий секретарь ЦК КПСС и «архитектор перестройки». Он принимал непосредственное участие в переговорах, к которым подключились и прибывшие из Москвы генералы КГБ. Говорили, что советская сторона пригрозила в качестве ответной меры не присылать хоккейную сборную СССР на первый «Кубок Канады», который должен был состояться в сентябре того же года (а без нашей команды, тогда сильнейшей в Европе, турнир стал бы неполноценным). Другим аргументом стало то, что согласно канадским законам политическое убежище могли дать только в том случае, если человеку уже исполнилось 18, а Немцанов был на полгода младше.
Но не это поставило точку в той нашумевшей истории. Однажды Сергею принесли катушечный магнитофон, вставили в него бобину, и он услышал близкий до боли голос бабушки: «На кого ты меня покинул, Сереженька? Я же никому больше не нужна». Это советская сторона решила сыграть на чувствах спортсмена – и не прогадала. Перед Сергеем мгновенно предстал образ самого родного ему человека, и любовь, жалость к ней положили конец всем его колебаниям. И хотя канадцы еще несколько дней продолжали обрабатывать его, убеждая остаться, он был непреклонен: «Хочу на родину, к бабушке».
Сергей вернулся в Алма-Ату, продолжал выступать. Но клеймо «политически неблагонадежного» не могло не сказаться на его дальнейшей карьере. Ему занижали оценки, его гораздо реже, чем других членов сборной, выпускали за границу, а в США, в Западную Европу – тем более. И вряд ли бы он принял участие в следующей Олимпиаде, 1980 года, если бы она не проходила в Москве. Там Сергей пробился в финал, где занял итоговое 7-е место.
Жизнь после спорта поначалу тоже была нескладной. Сергей стал все чаще прикладываться к стакану, развелся с женой. Но затем он взял себя в руки, открыл свою автомастерскую. А позже со второй супругой уехал в США, в Атланту, где и живет по сей день.