Красно-белая полоса Никиты Бочарова

В задорном «Актобе» нового формата растет больше десятка местной и российский молодежи, одним из самых ярких персонажей в этой компании стал атакующий полузащитник Никита Бочаров. Он не так много забил (два гола) и совсем мало ассистировал (одна голевая передача), тем не менее, россиянин уже успел завоевать симпатию большей части актюбинской торсиды.

В интервью ProsportKz.kz Бочаров рассказывает о многочисленных травмах едва не подкосивших его карьеру, работе со Спаллетти и Бердыевым, тренировках в «Зените» под давлением «звезд» и многом другом.

Никита – коренной петербуржец, и это заметно с первых слов, у него чистая речь лишенная типологически характерных для футболистов ошибок, хоть сейчас отправляй на «Матч ТВ» ведущим или экспертом. Но при этом многочисленные татуировки дают понять, что драйв и некоторая дерзость, присущая спортсменам, в нем определенно живет.

– Как у вас изначально возник вариант с «Актобе», насколько я понимаю, инициатива исходила прежде всего от тренера?

– Поучилось так, что я уехал в команду «Томь», там я отыграл буквально три месяца, но это был промежуточный вариант, потому что я до этого много пропустил, из-за серьезных травм. Летом прошлого года у меня были предложения от других команд, но по каким-то причинам не сложилось. И остался последний вариант с Томском, я понимал, что это тяжело, поскольку далеко, плюс меня еще закинули во вторую команду. В итоге я поехал, потом мне удалось попасть в первую команду, хотя я только тренировался с основой, костяк там уже сбит. Тем не менее, эти три месяца пошли мне на пользу, я тренировался, играл с дублем. Затем я приехал в Санкт-Петербург, вышел на Юрия Анваровича Уткульбаева, я с ним до этого работал около года в системе «Рубина». И когда я покидал Казань, мы остались с ним в хороших отношениях, поэтому решил позвонить ему, просто поинтересоваться, как у него дела, поздравлял с некоторыми победами дубля «Рубина». И так получилось, что разговор зашел про то, что у него есть возможность попасть в хорошую команду и что это должно выясниться на днях. Он сказал, что сообщит, если будет вариант, естественно я подумал, что это хороший выбор, учитывая, что у меня был сложный период без футбола и мне нужно было просто начать играть. Можно сказать, Юрий Анварович протянул мне руку помощи и дал шанс реализовать себя в такой команде, как «Актобе». Конечно, я знал, что это клуб с историей, но единственное, я не слышал, что команда начинает жить по новой системе, все игроки-легионеры ушли и получается, что «Актобе» начал историю заново. Сейчас я очень доволен и благодарен Уткульбаеву, вариант с «Актобе» действительно оказался удачным.

– Как вам в целом клуб «Актобе», болельщики, город?

– Прежде всего, меня впечатлила атмосфера на стадионе. В первом домашнем матче с «Иртышом», когда мы вышли на разминку, болельщиков было немного, я подумал, может еще не все знают, что сезон стартовал, или свои заботы у людей. Но потом вышли на приветствие, и стадион был почти полностью забит, и в таких обстоятельствах ты, так или иначе, будешь играть, носиться. Там болельщики заряжают эмоциями и любое твое действие вознаграждают, это очень приятно. И потом я слышал, что нынешняя команда нравится актюбинцам больше, чем предыдущая, где были звезды, но порой они ходили по полю пешком, а сейчас молодая кровь, все выкладываются.

– Мы пока мало знаем про Уткульбаева, но внешне он выглядит очень спокойным, какой он в ваших глазах?

– Я не могу сказать, что Уткульбаев однозначно спокойный или злой, у него есть баланс, когда надо, он может и накричать, и это нормально, но в других ситуациях может, наоборот, успокоить ребят, высказаться мягко. Учитывая, что у нас довольно молодая команда, нужен очень грамотный подход, и Юрий Анварович полностью соблюдает его, и я считаю, у нас все хорошо в этом плане.

– Сказалась ли на нем работа с Бердыевым? Пытается ли он быть похожим на него?

– Не могу его сравнить с Бердыевым, вряд ли какой тренер хочет быть похожим на другого и что-либо копировать, у каждого тренера свой стиль, тактика и взгляд на футбол. У него определенный взгляд на все аспекты футбола, есть тренеры, которые иногда хотят упростить игру, Уткульбаев не такой, он хочет совершенствоваться вместе со своим штабом. К каждой игре у нас особый подход, они хотят, чтобы игроки прогрессировали и показывали современный футбол. На мой взгляд, команда сейчас демонстрирует интересную игру, у нас молодые ребята, может еще не поигравшие, не звезды, но мне и многим нравится стиль нашей игры, и я думаю, это даст свои плоды, может быть, чуть-чуть попозже, все в процессе, сейчас уже вырисовывается картина. А изначально нас ведь никто не знал и никто не верил, но мы результатом и игрой опровергли прогнозы некоторых экспертов.

– В команде велика роль Смакова-игрока, но является ли он этаким тренером на поле?

– Например, в матче с «Кайратом» Самат не играл и я почувствовал, что нам чего-то не хватало, вероятно, лидера, который может помочь не только игрой, но и просто своим присутствием, действительно ощущалась некая пустота, сложно объяснить.

По поводу того берет ли он на себя тренерские функции, – скорее нет, ему это и не нужно сейчас, он игрок, а не тренер. В мотивационном плане – да, он говорит и его слушают, потому что он долгое время играет здесь, он многие моменты знает, может и с арбитром поговорить, игроков успокоить. Когда он на поле – ребята осознают его авторитет и ведут себя сдержаннее.

«В «Зените» были моменты, когда хотелось сыграть попроще, чтобы на тебя лишний раз не крикнули»

– Вы воспитанник «Зенита», и позвольте сразу прямой вопрос, почему в последние годы клуб совсем перестал доверять игрокам академии?

– У «Зенита» большие амбиции, там требуют результат на уровне победы в Лиге Европы или даже Лиге чемпионов. Сейчас ребят все-таки подпускают к основе, но наверное, это видимость, чтобы люди просто понимали, что молодежь берут на сборы, матчи, что команда держится не только на «звездах». В мое время, то есть пять лет назад, такое тоже было, я ездил на сборы, в 17 лет играл со всей основой «Зенита», но в таком возрасте тяжело конкурировать с такими игроками, это был скорее подарок, приятный, конечно, поскольку даже потренироваться с ними это уже маленькое достижение. Но за 10-15 лет по пальцам можно пересчитать тех молодых ребят, которые смогли себя реализовать, и то зачастую их отдавали в аренду. Поэтому сейчас перспективы у воспитанников «Зенита» призрачные, это все понимают и это нормально.

– Максим Каннуников говорил, что на него то и дело покрикивали в «Зените» опытные товарищи в лице Широкова или Денисова и ему было, мягко говоря, не по себе. С вами такое случалось?

– Это во всех командах присутствует, когда приходят молодые игроки и опытные устраивают им своеобразный «пихач». Конечно, было бы лучше, если бы такого вообще не возникало, и молодому игроку просто бы помогали, подсказывали, потому что не у всех в 16-17 лет психика устоялась, не все заматерели и некоторые могут не выдержать такого давления. Естественно, тяжело в целом играть со столь именитыми игроками, а когда на тебя еще и орут, тебя уже начинает трясти, появляется мандраж. Наверное, только единицы в юном возрасте (и скорее они из Европы) справляются в этой ситуации и не обращают внимания на критику опытных игроков.

– А вы как реагировали?

– Я обращал внимание, я же нормальный человек. Во время тренировок тоже были моменты, когда хотелось сыграть попроще, чтобы на тебя лишний раз не крикнули. Но это мешает реализоваться, и как раз те игроки, которые не реагируют на это, впоследствии могут вырасти в больших футболистов.

– То есть Денисов и Широков тоже повышали на вас голос?

– Не могу сказать про кого-то конкретно, это могло быть от любого, при этом также были игроки, которые, наоборот, поддерживали. Я думаю, тут зависит все от человека, его воспитания. У кого было спокойное детство, кого в команду принимали хорошо, не подвергали таким вещам – вот они, по собственному опыту вероятно, действовали так же. А кто пережил сложный переходный период из детского футбола во взрослый, на кого постоянно кричали, наверное, они уже пользовались своими методами.

Я не помню, кто точно, но может быть, Зырянов, Семак старались больше поддерживать, и это очень приятно, когда игроки с такой карьерой разговаривают с тобой на равных.

– Получается, что вы уже успели поработать с такими тренерами, как Спаллетти и Бердыев, кто вас впечатлил больше?

– Нет такого. Каждый тренер вносит что-то свое. У Спаллетти больше европейский менталитет, все-таки он итальянец, у него свое видение футбола.

Курбан Бекиевич своеобразный человек, более-менее спокойный, рассудительный, он тоже хочет все время развиваться, живет футболом, с ним было очень интересно работать. Когда я только пришел в «Рубин» из дубля «Зенита»,на какой-то эйфории у меня многое получалось, и Бердыев в первую очередь был рад, что в команду пришел молодой игрок, со свежими мозгами, для него главное, чтобы именно голова работала, а остальное уже можно натренировать. После хорошего начала у меня все-таки возник спад, в 18-19 лет это, наверное, объяснимо, психология еще не сформировалась, и когда что-то не получалось, я стал порой закрываться и не проявлял свои лучшие качества.

«У меня возникла какая-то мистическая ситуация с голеностопом, он болел и тренироваться было невозможно»

– После «Рубина» вы отправились в ФНЛ, а конкретно в «Нефтехимик», где встретили Дмитрия Огая…

– Да, как специалист он тоже интересный, с ним приятно работать, правда в «Нефтехимике» у меня тоже особо не получилось, сказалась стадия перехода из юношеского футбола во взрослый. Огай проработал, кажется, год в «Нефтехимике», но у него были разногласия с руководством, хотя мы закончили чемпионат то ли на пятом, то ли на шестом место и до стыковых матчей оставалось пару очков. Мы ожидали, что начнем новый чемпионат вместе с Огаем, но он и его тренерский штаб покинули команду, ничего не сказав, хотя нельзя за это судить, это было их решение.

Три года мы не виделись с Огаем, а потом я узнал, что он в Костанае, и я начал мысленно готовиться к игре. Не сказал бы что игра с "Тоболом" была принципиальна, но я и вправду очень хотел хорошо отыграть – в итоге мы выиграли, я забил гол.

– Из «Нефтехимика» вы вернулись в «Рубин», только уже во вторую команду...

– Мне продлили аренду с «Нефтехимиком», но там уже был другой тренер, может я ему не понравился как игрок, но в общем ситуация в команде была напряженная, мы шли на не очень хорошем месте. И потом возникли моменты с тренером, после которых мне пришлось уйти из клуба. И дальше пошла черная полоса...

Я приехал в Казань, убедил Курбана Бекиевича, чтобы я мог хотя бы тренироваться, он пошел навстречу. Но у меня началась череда травм, очень долгих и неприятных, и в итоге я пропустил где-то полтора года. Приходилось самому лечиться, ездить в Питер, потом возвращался к тренировкам и опять рецидивы.

Дальше вроде бы восстановился, Юрий Анварович сказал, что у меня будет шанс, все неплохо пошло, нога зажила. И начался подъем, меня опять стали допускать к основной команде «Рубина», хотя там был новый тренер и руководство, для которых изначально я был никто. Я начал попадать в заявку на матчи основы, это было классно с точки зрения осознания того что я вновь смог выйти на этот уровень. Но в игре дубля я получил травму, причем в том, же месте, но она оказалась хуже, поскольку был еще небольшой перелом голеностопа, и эта череда снова продолжилась. И лишь прошлым летом я восстановился, начал ездить на сборы и потом уехал в Томск.

– В «Рубине-2» вы играли вместе с Карлосом Эдуардо, которого периодически туда отправляли. Он правда главный балагур на вашей памяти?

– Не только его отправляли к нам, там же играли Вакасо, Гекхан Торе и Марко Девич. По поводу Эдуарду я не готов сказать, мало с ним общался, но если его постоянно отправляли в «Рубин-2», значит, в основе он что-то такое делал.

– Еще один воспитанник «Зенита», Евгений Башкиров, считается одним из самых неординарных игроков в России, поскольку хорошо играет на гитаре, пишет стихи, много читает. А у вас какие увлечения?

– Все основное время у меня занимает футбол, это моя жизнь. Тем более сейчас очень плотный график, а даже когда игра раз в неделю, стараюсь сходить в зал, работать над собой. Что касается жизненных интересов, то на гитаре я не играю, хотя это интересно. По поводу книг, не могу сказать, что постоянно читаю, но иногда бывает, когда есть интерес к определенной книге, но не что-то банальное типа фантастики, а например, связанное с психологией, телом человека, про это мне любопытно читать.

– Когда была та самая черная полоса, череда травм, как удалось удержаться на плаву, не впасть в депрессию?

– Это был действительно тяжелый психологически момент. Возникало много ситуаций, когда я думал, что вот сейчас хочется все бросить, особенно когда травмы повторяются и затем появляются мысли, что, может быть, это знак, почему все это происходит со мной?! До этого у меня никогда не было травм, а потом я сразу в таком объеме! Я сам лечился, потому что никто из врачей меня не мог вылечить, хотя травма была всем понятна. У меня возникла какая-то мистическая ситуация с голеностопом, он болел и тренироваться было невозможно.

– То есть был момент, когда вы хотели уйти из футбола?

– Не то чтобы уйти, одно дело, когда у тебя просто не получается, а другое, когда есть травма, из-за которой ты ничего не можешь. Ты видишь ребят, они тренируются, но сам не можешь так же, потому что все время болит нога и эти боли очень серьезные. У меня, по сути, было два варианта. Либо все это закончить, но я даже не знаю, чем бы занялся. Либо с этим бороться и какой-то магией вылечить травму. И я читал, что у многих футболистов возникал такой момент, когда они были на грани ухода из футбола, но все-таки продолжали бороться и потом резко поднимались. Я очень верю, что со мной произойдет точно так же.

«Я понимаю, что для болельщиков «Кайрата» татуировка Сидельникова может быть неприятна, ведь это все равно, что ты встречаешься с одной девушкой, а у тебя набито имя другой»

-У вас довольно много татуировок, и те, что на руках, вы сделали в раннем возрасте?

– Да, каждая татуировка имеет какую-то ассоциацию или выражение через них. Кто-то за, кто-то против татуировок, но они, как мне кажется, придают какую-то изюминку, что-то особенное.

– У нынешнего вратаря «Кайрата» Андрея Сидельникова есть татуировка с эмблемой «Актобе». Вы представляете, что сделаете когда-нибудь подобное в честь какого-либо клуба?

– Это довольный серьезный шаг. Давайте возьмем за пример молодую пару, у многих есть такая тема, когда они бьют общие татуировки с именами любимого человека. Но мне, честно говоря, не нравится эта идея, это все делается на эмоциях, когда все классно, когда эйфория и многие не заглядывают на будущее, не думают, что теоретически они могут расстаться. Да, сейчас есть возможность их убрать, но все равно надо подходить к этому с головой. Надо быть уверенным, что ты будешь соответствовать татуировке, или татуировка тебе. Если все-таки захотелось сделать, я думаю, можно просто набить какую-то картинку, которая только у тебя будет ассоциироваться с человеком или той же командой. И я понимаю, что для болельщиков «Кайрата» татуировка Сидельникова может быть неприятна, ведь это все равно, что ты встречаешься с одной девушкой, а у тебя набито имя другой.

– Насколько удивительным было для вас, воспитанника «Зенита», встретиться на одном поле, в чемпионате Казахстана, с Тимощуком и Аршавиным?

– Когда я вышел против них, у меня возникло непонятное, но приятное ощущение. Было классно, но жаль, что я их не застал в «Зените», так бы получилось очень символично. Конечно, сейчас они уже доигрывают, не могу сказать, что они выкладываются на полную, тем не менее, их опыт помогает играть команде на хорошем уровне.

– Последний, но глобальный вопрос. Есть ли у вас мечта сыграть на домашнем чемпионате мира в России?

– Вообще она должна быть обязательно, потому что такое событие бывает раз в жизни. Теоретически все возможно, даже из этого чемпионата можно попасть в сборную, только не знаю, следят ли как-то за игроками в других лигах. Но это серьезная мотивация, тем более что чемпионат мира пройдет дома, в моем родном Санкт-Петербурге.